Не женское дело – воевать…
Сестричка
Пронзительно точно об этом поведал писатель Даниил Гранин. Начиная книгу о войне, он с глубокой грустью констатировал: «…У этой правды есть адреса, номера телефонов, фамилии, имена… Ожидавшая или не ожидавшая вашего посещения, вашего неожиданного интереса, она взглянет на вас женскими или не женскими, но обязательно немолодыми и обязательно взволнованно-оценивающими глазами («Кто?.. Почему?.. Зачем им это?..). Проведет мимо соседей к себе и скажет почти обязательное: «Сколько лет прошло… Забывается все…» Все так и есть. Только с момента написания этих строк писателем минули годы, которые еще глубже погрузили правду о войне, что стало еще труднее ее извлекать из потаенных уголков памяти ветеранов. Больно. Тревожно. Сложно. Ранимо. Если находятся силы у рассказчика и мужество повествовать, то чаще всего правда о войне льется медленно, неспешно, как тот слабенький ручей, пробивающий дорогу через заросли или камни. Каждое слово дается с трудом. Сбиваются ритмы дыхания и сердца. А в паузах виновато-смиренное: «Простите. Жаль забыла… Что-то совсем вам мало рассказала…» С кресла или с кровати, с которых трудно подняться навстречу неожиданному гостю, словно в укор звучат слова: «Вот, если бы раньше… А сейчас-то, что?! Ноги не ходят, сердце пошаливает, а памяти и вовсе нет…»
Досадуя на упущенное время, вслушаться в эти нестройные и неполные повествования 80-летних и старше людей, переживших ужасы войны с фашистами, необходимо. Через их судьбы мы сможем понять, что перенесли они и отчего нам нужно уберечься, понять свое будущее, создать иное: новое и мирное. Надо спешить, их остается все меньше и меньше. Стойкие и мужественные в сороковые, но обремененные грузом лет, ослабленные болезнями в двухтысячные все больше наших земляков возносятся в небо белыми журавлями.
Всей тяжестью легли военные годы на девичьи плечи. Вчерашних юношей-одноклассников друг за другом поглощал фронт. На иной, трудовой фронт, уходили по мобилизации девушки. Их нежные руки, готовящиеся кормить мужей и ласкать детей, киркой долбили мерзлый грунт на строительстве Сурского оборонительного рубежа или, как моя героиня, заготавливали лес в районе Зубовой Поляны.
-В военное время приказов не обсуждали, - тихо, с трудом говорит Александра Александровна Зарубина. – В 42-м я окончила школу. От колхоза «Согласие» послали на трудовой фронт. В Зубовой Поляне мы пилили деревья, складывали в штабеля… Потом этот лес увозили куда надо было…
-На войну сами попросились?
-Запамятовала уже, ведь многих девчат из города тогда в июне 43-го взяли. До этого я успела окончить ускоренные курсы в Краснослободской медшколе. Нас должны были обучать до июля, но уже в феврале сделали выпуск. Вот ведь память какая, - досадует моя собеседница, - многих девчат забыла. Точно помню, что со мной была Людмила Козеева. Попали мы в Чебоксары, где готовили телефонисток, радистов и других специалистов для фронта. А меня, взглянув на документы, определили санинструктором.
Так с полной боевой выкладкой: в солдатской шинели, в каске, кирзовых сапогах, через плечо с винтовкой и санитарной сумкой с красным крестом А.А.Зарубина совершала длительные военные переходы за воюющими частями, вытаскивала раненых бойцов с передовой. «Сестричка, помоги!» - эта фраза до сих пор эхом отдается в ее памяти.
-Их было так много, редкого раненого уносили на носилках. Чаще всего мы их волокли, тащили по земле до медсанбата. Все было наше: и холодная вода, и непролазная грязь, и глубокий снег… Оттого-то сейчас так ноги болят, руки ноют и голова раскалывается. Тогда мы не замечали трудностей, потому как были молодые. Без лишних слов выполняли свои обязанности, стойко относились к лишениям.
Череда фронтовых будней, занятая круглые сутки выхаживанием раненых, выносом их с поля боя, сортировкой: тяжелораненый – в тыл, легкий – снова в строй, постоянной новой дислокацией, развертыванием медсанбата, слились в единый нескончаемый поток людей в форме, получивших раны в битвах и требующих внимания и заботы санинструкторов, медсестер, хирургов. Все слилось в единую военную картину: сражение, разрывы, грохот, стоны, крики о помощи, разрушенные населенные пункты, минуемые в походах. Вокруг поле, поле… поле боя. В этом суматошном движении на запад санинструктора Зарубину дважды представляли к медалям «За боевые заслуги» и «За отвагу», но награды она не получила.
Боевой путь нашей землячки пролегал через северо-запад: «дорога жизни» под Ленинградом, Выборг, Финляндия, Польша и Чехословакия. Была она и ассистентом хирурга-женщины, которая запомнилась ей профессионализмом. А череда бессонных ночей порой заканчивалась трагически. Люди буквально валились с ног и готовы были в любом углу подремать перед боем. Но коварные фашисты при отступлении минировали все, что можно. От взрывов мин погибали, получали серьезные ранения наши бойцы и в последние дни войны. Об этом с большим сожалением и горечью рассказывает А.А.Зарубина.
-Наш 243 отряд медсанбата стоял в Чехословакии. Мы понимали, что войне конец. Весна 45-го года, все мысли о мирной жизни. Нам за хорошую службу вручили по отрезу ткани. В селе, что поодаль от нас, мы нашли портниху и сшили платья. Здесь вот на этом снимке, сделанном в апреле 45-го, слева медсестра Лиза Нечаева, рядом санитарка Никитенко (имя уже забыла), а потом справа – я. Служили мы в Европе до 1946 года. День отъезда мне очень запомнился из-за лошадей. Нас везли на станцию на крупных породистых лошадях, которые отличались большими головами, лоснящимися крупами и звонко цокающими подкованными копытами. Больше таких видных лошадей я в жизни не встречала.
Зенитчица
Евгения вернулась с фронта в родной город в звании младшего сержанта. Война унесла жизни нескольких ей родных людей. Отец и один из братьев погибли, защищая Ленинград, другой брат – на заводе в Челябинске.
-В начале 43-го нас, девушек призванных на фронт, было несколько человек, - вспоминает Евгения Ивановна. – Всех назвать уже не могу, но помню Зину Швечкову, Клавдию Колосову, Маргариту Стрельникову, потом Полозову… Все по-разному попали на передовую. Нас сначала обучали в Воронеже. Мы и предположить не могли, что вскоре будем ловко управлять приборами для наводки зенитных орудий. Моя военная должность так и называлась – прибористка, аппаратчица.
Как и многие из тех, кто прошел сквозь ад Великой Отечественной войны Е.И.Вавилова не любит вспоминать подробности сражений. Слишком дорогой ценой доставались успехи на фронтах. Гибли подруги, боевые друзья, которые успели прожить по 18-20 лет.
-Мы стояли либо в поле, либо в лесу, поэтому назвать какие-то населенные пункты, окрест которых зенитки били фашистов, трудно. Наш 353 артиллерийский батальон участвовал в освобождении Польши, форсировал Одер. А в Германию мы вошли в 1945 году, когда было уже понятно, что скоро войне конец.
Домой Е.И.Вавилова вернулась не сразу после объявления капитуляции Германии. Мир в Европе надо было продолжать охранять. О той давней войне ей напоминают награды, которые вручили зенитчице после окончания войны сразу и в мирное время да ноющие от боли ноги. Они в кирзовых сапогах прошагали, как и у санинструктора Зарубиной, пол-Европы, следуя за артиллерийскими орудиями в любую погоду и в любое время суток, исполняя приказ командования.
Не женское дело – воевать, но наши землячки, когда нужно было защищать Родину, встали в один ряд с мужчинами-солдатами. Честь им и слава.
Татьяна ФОКИНА.